Александр Михайлович, великий князь. История Российской империи

Текущая страница: 36 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

Отец русской авиации

Он не без волнения готовился к своей первой лекции в США. Выступать предстояло в баптистской церкви в Гранд-Рапидс. Церковь была полна. Восемьсот пятьдесят человек собрались послушать его лекцию о спиритизме. Большинство привлекала не столько тема, сколько сам лектор. Он шел к трибуне, как вдруг оркестр заиграл вступление к гимну Российской империи «Боже, царя храни». Все слушатели дружно встали, а он… Он собрал всю силу воли, чтобы не потерять сознание. Потом плохо понимал, как все-таки заставил себя начать выступление. Ему предстояло еще шестьдесят лекций в американских церквях, университетах, женских клубах. В каждом контракте он оговаривал: ни до лекции, ни во время, ни после ни в коем случае не исполнять русский гимн. Признавался: не так трудно было пережить самоубийство империи, как через 11 лет снова услышать ее живой голос. Организаторы вынуждены были принять это условие, хотя исполнение гимна сделало бы встречу еще более эмоциональной. Американцы не чужды сентиментальности, их не раз обманывали авантюристы, выдававшие себя то за великую княжну Анастасию, то за великого князя Михаила. А здесь – настоящий великий князь Александр Михайлович Романов! В ранней молодости он бывал в Соединенных Штатах. Его помнили.

Он был единственным из шестерых братьев Михайловичей, кому удалось спастись из революционной России. Младший, Алексей, умер, не дожив до двадцати лет; Михаила выслали из России давно, он поселился в Англии, события, происшедшие на Родине, его не коснулись; старших, Николая и Георгия, расстреляли в Петропавловской крепости (Александр с детства не любил это место, будто предчувствовал беду); Сергея сбросили в шахту в Алапаевске. Он же уехал сам и вывез из охваченной безумием страны всех своих семерых детей. Фантастическая по тем временам милость судьбы. Так что интерес его к мистицизму неслучаен. Правда, много лет назад, когда в падение трехсотлетней империи мало кто мог поверить, явившийся ему во время спиритического сеанса дух сирийского провидца Алкахеста предсказал не только кровавую революцию, но и ее результат. Результат был вдохновляющим: великий князь Александр Михайлович будет возведен на трон предков. Сбылась только первая часть пророчества…

Великий князь Александр Михайлович.

Тем не менее Александр Михайлович занимает совершенно особое место среди тридцати трех героев (некоторых героями назвать трудно, так что точнее – персонажей) этой книги. И не потому, что обладал незаурядным умом, энергией и изобретательностью; не потому, что был ближайшим другом последнего императора, так что (до определенного момента!) мог оказывать некоторое влияние на ход событий в стране. Дело в другом: Александр Михайлович – единственный из великих князей оставил нам, потомкам, пространные, блестяще написанные мемуары, охватывающие конец царствования Александра II, оба последних царствования и частично первые годы жизни Романовых в эмиграции. Его книги «Once a Grand Duce» («Кто однажды был великим князем») и «Always a Grand Duce» («Тот всегда будет великим князем») – бесценный источник информации о царской семье. Это, с одной стороны, информация изнутри, которой уступают любые воспоминания приближенных, воспитателей, фрейлин: они были к трону близки, но их все же не допускали к самому сокровенному. С другой стороны, мемуары великого князя несомненно субъективны, а поскольку отношения между Романовыми были отнюдь не безоблачны, к некоторым характеристикам (как положительным, так и негативным) следует подходить с большой осторожностью. Самый простой и убедительный пример: семейство великого князя Михаила Николаевича впервые в полном составе попадает в Зимний дворец, Александр впервые видит своих многочисленных двоюродных братьев. Казалось бы, чтобы составить впечатление о каждом, нужно познакомиться поближе, но мемуарист пишет: «И наконец, наш „враг“ Николаша. Самый высокий мужчина в Зимнем дворце… в течение всего обеда Николаша сидел так прямо, словно каждую минуту ожидал исполнения государственного гимна. Время от времени он бросал холодный взгляд в сторону „кавказцев“ и потом быстро опускал глаза, так как мы все как один встречали его враждебными взглядами». Николаша – будущий Верховный главнокомандующий русской армией в первой половине Первой мировой войны, один из самых одаренных великих князей. Чем заслужил он такую немилость четырнадцатилетнего кузена? Оказывается, давно, еще в раннем детстве Николай Николаевич что-то не поделил со старшим братом мемуариста Николаем Михайловичем. Серьезная причина для вражды, ничего не скажешь. Причем вызванная этой причиной неприязнь сохраняется почти до конца дней… Кроме того, мемуары написаны шестидесятилетним эмигрантом через десятилетия после описываемых событий. Он знает, к чему привели какие-то давние слова или поступки. Это знание вольно или невольно меняет отношение автора к прошлому: нередко он изображает себя мудрым провидцем, предостерегающим царя от одних решений и подсказывающим другие. Как-то так оказывается, что, прислушайся Николай к советам друга Сандро, и судьба России и династии была бы просто радужной. Впрочем, преувеличение собственной роли в истории свойственно большинству мемуаристов.

Преимущество писем и дневников в этом смысле очевидно. Во-первых, человек пишет в то время, когда события происходят, не зная, к чему они приведут, а значит, не ставит цели оправдать или приукрасить собственную позицию. Во-вторых, они адресованы (если это письма) близким людям или (если это дневники) написаны исключительно для себя, значит, предполагают если не абсолютную, то во всяком случае почти полную откровенность.

Мемуары же адресованы широкому читателю, и очень часто их целью становится желание скрыть истинные мотивы поступков, обстоятельства, отношения. Это касается не только воспоминаний Александра Михайловича. Так что, довольно часто ссылаясь на книги великого князя, я всегда старалась сопоставлять его информацию и суждения со свидетельствами других участников или современников описанных им событий. Надо сказать, что основным грехом при таком сопоставлении оказывалось преувеличение собственной роли, иной раз преувеличение очень значительное. Приведу только один пример, который характеризует не только автора воспоминаний, но, что не менее важно, людей, которых можно смело назвать виновниками крушения великой Российской империи, – Николая II и его супругу. 10 февраля 1917 года педантичный император записал в дневнике: «…В 2 часа приехал Сандро и имел при мне в спальне разговор с Аликс. Гулял с Марией; у Ольги заболело ухо. До чая принял Родзянко. Миша пил чай. Затем принял Щегловитова. Вечером занимался до 11 часов». А вот как вспоминает этот разговор в спальне сам Сандро: «Аликс лежала в постели в белом пеньюаре с кружевами. Ее красивое лицо было серьезно и не предсказывало ничего доброго… Мне также не понравился вид Ники, сидевшего у широкой постели. В моем письме к Аликс я подчеркнул слова: „Я хочу вас видеть совершенно одну, чтобы говорить с глазу на глаз“. Было тяжело и неловко упрекать ее в том, что она влечет своего мужа в бездну в присутствии его самого… Я начал с того, что, показав на иконы, сказал, что буду говорить с Аликс как на духу. Я кратко обрисовал общее политическое положение, подчеркивая тот факт, что революционная пропаганда проникла в гущу населения и что вся клевета и сплетни принимались им за правду. Она резко перебила меня: „Это неправда! Народ по-прежнему предан царю. Только предатели в Думе и петроградском обществе, мои и его враги“. „Нет ничего опаснее полуправды, Аликс. Нация верна царю, но нация негодует по поводу того влияния, которым пользовался Распутин. Никто лучше меня не знает, как вы любите Ники, но все же я должен признать, что ваше вмешательство в дела управления приносит вред престижу Ники и народному представлению о самодержце… все классы населения России настроены к вашей политике враждебно. У вас чудная семья. Почему же вам не сосредоточить ваши заботы на том, что даст вашей душе мир и гармонию? Предоставьте вашему супругу государственные дела!“» Она вспыхнула и взглянула на Ники. Он промолчал и продолжал курить». Далее Александр Михайлович рассказывает о том, как уговаривал императрицу пойти на уступки ненавистной Думе и, видя, что уговоры не действуют, предостерег: «Быть может через два месяца в России не останется камня на камне, чтобы напоминать нам о самодержцах, сидевших на троне наших предков… Я не проронил в течение тридцати месяцев ни слова о том, что творилось в составе нашего правительства, или, вернее говоря, вашего правительства. Я вижу, что вы готовы погибнуть вместе с вашим мужем, но не забывайте о нас! Разве все мы должны страдать за ваше слепое безрассудство? Вы не имеете права увлекать за собою ваших родственников в пропасть». «Я отказываюсь продолжать это спор, – холодно сказала она. – Вы преувеличиваете опасность. Когда вы будете менее возбуждены, вы осознаете, что я была права».

Где тут правда? Можно с уверенностью сказать, что какой-то разговор в спальне 10 февраля действительно имел место. Что касается поведения императрицы (ей оставалось пребывать в этой роли меньше месяца), то в правдивости великого князя сомневаться не приходится. Есть подтверждения. Достаточно одного: незадолго до визита Александра Михайловича к ней с теми же просьбами и предостережениями приходила ее любимая сестра Элла. Царица выгнала (!) Елизавету Федоровну за дверь. А уж сколько родственников, понимая бессмысленность разговора с Александрой, увещевали Николая! Все впустую. Что касается поведения императора при разговоре, тоже похоже на правду: многие свидетельствуют, что он никогда ни словом (во всяком случае прилюдно) не возражал жене. Но попробуем сопоставить запись в дневнике императора со свидетельством великого князя. Николай упоминает о визите Сандро абсолютно равнодушно, что называется, в проброс, наравне с прогулкой с Марией и чаепитием с Мишей. Что это, полная глухота, нежелание вникнуть в слова старого друга или разговор был не таким острым, не таким судьбоносным, каким post factum описывает его Сандро? Сегодня этого уже не узнать. Очевидно одно: через 13 лет после событий Александр Михайлович понимает их и оценивает абсолютно адекватно, в отличие от тех, кто до сих пор не видит вины Николая и Александры в крушении привычного правопорядка.

Думаю, нет смысла подробно рассказывать о жизни великого князя – о многом я уже писала в главах, посвященных его многочисленным родственникам: о родителях, о воспитании и обучении Михайловичей, о жизни в Тифлисе, о первом приезде в Петербург и знакомстве с родственниками, об отношении практически ко всем дядям и двоюродным братьям, о женитьбе на дочери Александра III и сестре Николая II, Ксении Александровне, о конфликте с великим князем Алексеем Александровичем, о попытках спасти монархию, о реакции на Ходынскую трагедию, о жизни в Крыму после революции и о многом еще. Так что остается только кое-что добавить о впечатлениях детства и юности, событиях личной жизни и рассказать, если не обо всех предприятиях весьма энергичного и предприимчивого великого князя, то хотя бы о главном – об организации отечественного воздухоплавания.

Итак, самые яркие впечатления детства и юности, повлиявшие на формирование характера и мировоззрения Сандро. Первым, незабываемым, прервавшим привычный ход событий была болезнь, скарлатина. Она помешала мальчику вместе с семьей поехать в Петербург, ему пришлось остаться в отцовском имении в Боржоми под присмотром двух врачей. Как только он начал поправляться, они с удовольствием забыли о своих обязанностях и начали увлечено играть со своим маленьким пациентом в индейцев. Все окружающие старались угодить юному великому князю как могли. Никогда в жизни он не ел столько сластей, не получал столько игрушек, как в этот незабываемый месяц в Боржоми (матушка, Ольга Федоровна, была строга и считала сласти и игрушки непозволительным баловством). Когда Сандро совсем окреп, ему разрешили отправляться в далекие прогулки по окрестным горам и лесам. Потом он объедет весь мир, но ничего красивее окрестностей Боржоми не найдет.

Вторым незабываемым впечатлением было знакомство, сыгравшее огромную роль в жизни мемуариста. «…Я налетел на улыбавшегося мальчика моего возраста, который гулял с няней, державшей ребенка на руках. Мы внимательно смотрели друг на друга. Мальчик протянул мне руку и сказал: „Ты не знаешь меня? Я твой кузен Ники, а это моя маленькая сестра Ксения“ (так великий князь впервые увидел малышку, которая через 17 лет станет его женой. – И. С. ), его добрые глаза и милая манера общения удивительно располагали к нему. Мое предубеждение в отношении всего, что было с севера, внезапно сменилось желанием подружиться именно с ним. По-видимому, я тоже понравился ему, потому что наша дружба, начавшаяся с этого момента, длилась сорок два года». Ники и правда, по общему мнению, был очень милым мальчиком. К тому же его положение наследника престола определенно добавляло ему обаяния. Я ни в коем случае не хочу обвинить Александра Михайловича в прагматизме. Скорее всего, свой выбор он сделал по велению сердца и, надо сказать, этому выбору не изменил. Он сразу «решил завязать дружбу с Ники и его братом Георгием… был не прочь избрать товарищами моих игр великих князей Павла Александровича и Дмитрия Константиновича. Что же касается остальных великих князей, то я решил держаться от них подальше, насколько мне позволят этикет и вежливость. Глядя на гордые лица своих кузенов, я понял, что у меня есть выбор между популярностью в их среде и независимостью моей личности. И произошло так, что… в течение всей жизни в России я имел очень мало общего с членами императорской семьи, за исключением императора Николая II и его сестер и моих братьев».

Итак, тринадцатилетний мальчик делает сознательный нравственный выбор: хочет сохранить независимость своей личности. Вслед за этим ему пред стоит еще один выбор – выбор рода занятий. Батюшка, генерал-фельдцейхмейстер, хотел, чтобы все его сыновья стали артиллеристами, в крайнем случае офицерами гвардии, но он совершил оплошность, взяв на должность одного из наставников к своим сыновьям веселого, удивительно симпатичного флотского лейтенанта Николая Александровича Зеленого. Тот был большим шутником и потрясающим рассказчиком. Его истории из привольной жизни моряков решили судьбу Сандро: мальчик возмечтал стать моряком. К ужасу и возмущению родителей. Впервые в жизни он проявил характер, ни уговоры, ни угрозы отца не смогли переубедить упрямца. Чтобы стать флотским офицером, нужно было окончить Морской корпус. Но разве может великий князь учиться с простыми смертными? Разумеется, нет. Пришлось приглашать учителей в Ново-Михайловский дворец (благо семья к тому времени уже переехала в Петербург). К Сандро пригласили наставника-моряка, с тайной надеждой, что этот крайне неприятный человек отвратит мальчика от нелепой затеи стать моряком. Наставник очень старался, постоянно обвинял великого князя в непроходимой тупости, уверял, что с такими способностями ему никогда не сдать экзаменов строгим профессорам Морского корпуса. Экзамены Сандро сдал блестяще, но главное, понял, что не ошибся: море – его призвание. Во время учебных плаваний от работы не отлынивал, с кадетами вел себя по-товарищески. Ну а к тому, что спал в отдельной каюте, ел за столом капитана, они относились с пониманием: как-никак – великий князь.

В день, когда ему исполнилось 20 лет, в Петергофском дворце состоялся торжественный прием в честь совершеннолетия. Сандро присягнул дважды (так присягали все великие князья). Сначала поклялся в верности основным законам империи о престолонаследии, второй была присяга подданного. Держась левой рукой за полотнище флага Гвардейского экипажа, подняв правую руку вверх, он прочитал вслух обе присяги, поцеловал крест и Библию, которые лежали на аналое, подписал присяжные листы, обнял государя и поцеловал руку императрице. С этого момента начиналась взрослая жизнь. Одним из первых и главных ее событий становилась финансовая независимость. Правда, еще пять лет она была относительной: на этот срок император назначал опекуна, который должен был научить молодого великого князя разумно и осторожно тратить свои деньги. Сандро с большим трудом удалось доказать, что ему не нужно назначать опекуна: он вот-вот отправляется в трехгодичное плавание, и иметь опекуна в Петербурге по меньшей мере странно. Уговаривать он умел, ему придется не раз воспользоваться этим своим талантом. И вот двадцатилетний юноша становится обладателем 210 тысяч рублей в год. Если учесть, что до 16 лет он не получал на карманные расходы ни копейки, а с того дня, когда исполнилось 16, стал получать от родителей по 50 рублей в месяц, станет понятно, что он почувствовал себя Гаруном-аль-Рашидом. Но не стал тратить деньги в ресторанах и ночных клубах, как это делало подавляющее большинство его родственников. Он начал собирать библиотеку. Заявил, что у него будет лучшая в России библиотека по морскому делу. Во время кругосветного путешествия, в которое отправится на корвете «Рында» вскоре после совершеннолетия, он не будет забывать на стоянках пополнять свою библиотеку. А стоянки были весьма экзотические. Первая – Рио-де-Жанейро. Не успел оглядеться, как получил каблограмму с приказом сделать визит бразильскому императору Дону Педро. Мудрый седобородый монарх два часа на равных беседовал с юным племянником российского императора. Сандро почувствовал себя почти всемогущим. Ему пришла в голову весьма конструктивная идея: зачем идти в Магелланов пролив, а потом обследовать наши дальневосточные берега, вести топографическую съемку в Татарском проливе, изучать северные берега Камчатки, Охотского моря, Беринговы острова, когда можно побывать в не менее экзотических странах, чем Бразилия? И он обратился к кузену Алексею с просьбой изменить маршрут. Генерал-адмирал (он вскоре станет яростным противником реформ, которые непрерывно будет предлагать Сандро) легко согласился.

И сам молодой великий князь и весь экипаж были в восторге. «Рында» побывает в Сингапуре, Гонконге, Нагасаки, Ньюкасле, Сиднее, Мельбурне, Новой Зеландии, на Моуккских островах, островах Фиджи, Самоа, на Цейлоне.

Жизнь была полна приключений. Торжественные приемы, парады, обеды, балы, охота. Но главным событием была первая близость с женщиной. Это случилось в Гонконге. Барышня была опытной, прехорошенькой и неглупой. Жажда красивой жизни занесла ее в Гонконг из Сан-Франциско. Жизнь не всегда оказывалась красивой, но с великим князем ей повезло. К своей первой женщине он относился с нежностью. Потом, когда приходилось бывать в Гонконге, первым делом брал рикшу и отправлялся к ней. Она всегда была ему рада. Когда вернулся в Гонконг через 4 года, узнал, что она умерла от туберкулеза. Но это будет потом. А пока плавание продолжалось, продолжалось и «воспитание» великого князя, который просто поражал спутников своей невинностью.

Следующая длительная остановка – Нагасаки. Этот японский порт был в те времена главной стоянкой русской Дальневосточной эскадры. Рядом с портом – деревня Инасса. Там все – для русских офицеров. В первую очередь женщины. Нет, вовсе не портовые девки на одну ночь, как в Европе. Здесь – временные жены. Они будут преданно ухаживать за своим мужчиной, будут верны ему. Правда, ровно до той минуты, когда его судно поднимет якорь. Сандро долго не решался завести такую жену. Наконец, его уговорили. Японцы отнеслись к выбору жены для брата русского царя весьма ответственно: на смотрины явилось 60 претенденток. Выбрать было невозможно: все на одно лицо. Сандро любил синий цвет и принял простое решение: выбрал девушку в синем кимоно. Она оказалась веселой, ласковой, покладистой. Он был щедр. Так что союз получился гармоничный. В свободные минуты любознательный великий князь изучал японский язык. Полученными знаниями решил блеснуть во дворце микадо.

Его, разумеется, пригласили, иначе и быть не могло, стоило императору Страны Восходящего Солнца услышать, что на его земле гостит брат соседнего монарха. На приеме обменялись короткими речами через переводчика, а вот за обедом, сидя рядом с императрицей, Сандро заговорил по-японски. Императрица ответила ему недоуменным взглядом. Он решил разборчиво, членораздельно повторить свои восторги по поводу успехов Японии. Поначалу она сдерживалась, глаза наполнялись слезами, потом громко прыснула, как это умеют маленькие девчонки, когда не в силах сдержать смех. Это был сигнал. Взрыв неудержимого хохота потряс стены дворца. Когда все успокоились, принц, говоривший по-английски, по просьбе матери спросил великого князя, где тот научился так говорить. Сандро удивился: чем так нехорош его японский? Все дружно заулыбались. «Нет, что вы, – ответил благовоспитанный принц, – наоборот, очень хорош, но это особый японский, не знаю даже, как вам сказать… Не случалось ли вам посещать некий квартал? Квартал Инасса? Вот как? Я не знал, что можно научить жаргону Инасса. Передайте вашей даме мои поздравления».

Любовные приключения продолжились уже в Петербурге: Сандро влюбился в великую княжну Ксению. Старшей дочери Александра III было тогда 14 лет. Император обещал подумать, но запретил даже заикаться о женитьбе, пока девочке не исполнится 18. Понимая, что ждать еще долго, Сандро решает отправиться в новое кругосветное путешествие, покупает яхту, берет с собой брата Сергея, набирает команду и отправляется в путь. Любопытен состав команды: только двое вольнонаемных, которым хозяин яхты платит жалованье, а 29 человек – матросы императорского флота (нечто, напоминающее модное в наше время использование солдат срочной службы на строительстве генеральских дач). Яхта «Тамара» взяла курс на Цейлон. Братья мечтали об охоте на слонов. Их познакомили со знаменитым охотником Лемезюрье, убившим за 15 лет 90 слонов. Они были в восторге. Охота началась. Но убить слонов им удастся только во время второго визита на Цейлон. Первую охоту прервет приказ явиться в Коломбо. Дело в том, что туда на крейсере «Память Азова» прибыл любимый друг Ники. Батюшка послал его познакомиться со странами Азии. Встреча за тысячи километров от дома была праздником.

Вскоре после возвращения домой с богатыми охотничьими трофеями великому князю пришлось отправляться в новое плавание. Александр III получил приглашение принять участие в торжествах по поводу четырехсотлетия открытия Америки. Сам он не хотел надолго покидать страну, решил послать эскадру с одним из великих князей. Выбор пал на Александра Михайловича. В Вашингтоне он был принят президентом Кливлендом, передал сердечные поздравления государя с юбилеем и благодарность за помощь, которую оказали американцы в 1892 году во время голода в юго-западных губерниях России.

Чтобы передать впечатления великого князя от Америки, процитирую его воспоминания: «Так вот она, страна моей мечты! Трудно было поверить, что всего 29 лет назад здесь царил ужас братоубийственной войны. Напрасно искал я следы того страшного прошлого – на улицах царили веселье и благополучие… Взору наблюдателя является живой пример возможностей страны в условиях, сходных с российскими. Нам следовало только вложить немного здравого смысла в нашу политику. И тут же, в те несколько минут, пока длилась моя прогулка в этот вечер, в голове моей созрел широчайший план американизации России». План этот он восторженно доложит императору (прежде всего, по этому плану, следовало перенять у США полное смешение сословий). План будет отвергнут, как и предложенные им позднее планы перестройки военно-морского флота и взятия Константинополя.

Великая княгиня Ксения Александровна.

Пока ему удастся осуществить только одну свою мечту: жениться на Ксении. Первую брачную ночь было принято проводить в Ропшинском дворце (мне не удалось выяснить истоки этой удивительной традиции, удивительной потому, что именно в этом дворце был убит первый из великих князей Романовых, успевший стать императором Петром III и свергнутый с трона). Свадьба запомнилась не только умопомрачительными подарками, но и смешным происшествием по дороге в Ропшу. Дворец был так ярко иллюминирован, что кучер, ослепленный непривычным сиянием, не заметил маленького мостика через ручей, и тройка лошадей вместе с каретой и новобрачными оказалась в воде. Перед князем Вяземским, встречавшим молодоженов на ступенях дворца, предстал жених с черными от грязи лицом и руками. Роскошный наряд невесты: пальто с горностаем, шляпа со страусовыми перьями, туфли с драгоценными пряжками – все было покрыто грязью. Ни один мускул не дрогнул на лице опытного царедворца. Он с подобающей моменту торжественностью приветствовал великокняжескую пару. Оставшись одни, они начали неудержимо хохотать.

Вторым поводом для смеха стал в этот вечер наряд жениха, в который каждый из Романовых облачался перед первой брачной ночью. «Мы расстались в час ночи, чтобы надеть наши брачные одежды. Проходя в спальню к жене, я увидел в зеркале отражение моей фигуры, задрапированной в серебряную парчу, и мой смешной вид заставил меня снова расхохотаться. Я был похож на оперного султана в последнем акте…» Через год Ксения родила дочь. Назвали Ириной. Она вырастет неотразимой красавицей, выйдет замуж за Феликса Юсупова, проживет непростую, но явно не скучную жизнь. А Ксения родит еще шестерых сыновей. Двенадцать лет Сандро будет счастлив с женой. Потом ему захочется какого-то разнообразия. Он изменит жене просто из любопытства. Потом – влюбится, предложит возлюбленной уехать на острова Фиджи или в Австралию и сделаться фермерами. Она благоразумно откажется. О том как развивались отношения с женой, Александр Михайлович вспоминал с грустью: «Я все больше схожу с ума и не могу больше таиться от Ксении. Рассказываю ей все. Она сидит тихо, слушает, потом начинает плакать. У меня тоже слезы. Она вела себя как ангел. Сердце у нее было разбито, но даже такую ужасную правду она предпочла лжи. Мы со всех сторон обсудили ситуацию и решили оставить все по-прежнему ради детей. Мы навсегда остались друзьями и стали друг другу даже ближе после такого испытания. Вся добродетель – на ее стороне, вся вина – на мне. Она проявила себя как великая женщина и замечательная мать».

Не стоит думать, что дама, с которой Сандро в первый раз изменил жене, навсегда удержала его около себя. После нее у великого князя было много увлечений, по большей части мимолетных – его образ жизни стал таким, как у многих людей его круга. Правда, Ксения Александровна тоже не долго страдала. Воспитательница княжны Ирины графиня Комаровская с ужасом вспоминала: «у родной сестры царя, у матери многочисленного семейства и почти взрослой дочери был открытый любовник!» А вот что писал Феликс Юсупов из Парижа своей матушке, княгине Зинаиде Николаевне (в молодости у нее был роман с Александром Михайловичем): «Из театра поехали ужинать в Caffe de Paris. Как раз перед нами сидел Александр Михайлович со своей дамой и Ксения Александровна со своим англичанином. Это прямо непонятно, как можно так афишировать. У Ксении вид ужасный, цвет кожи совсем земляной. Ее англичанин очень красив и замечательно симпатичен, а американка так себе, очень банальное лицо, зато чудные белые зубы (великий князь был в это время увлечен богатой молодой американкой мисс Воботан, дочерью владельца бань в Нью-Йорке. – И. С. ). Почти рядом с ними сидел Борис Владимирович с целым гаремом кокоток. Александр Михайлович на старости лет с ума спятил. Когда мы все вышли на улицу, он бросился на Дмитрия Павловича и меня, схватил нас за руки, и мы бешено начали крутиться на тротуаре при общем удивлении публики и прохожих». Добавлю, что в это время Сандро самозабвенно увлекся танцами, вернее, не танцами вообще, а танго. Николай II был шокирован: танго он считал непристойным, в России этот танец был запрещен.

Но романы романами, танцы танцами, а страсть к реформам великого князя не покидала. Сначала он мечтал реформировать флот, который в этом, несомненно, нуждался. Но сопротивление генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича и абсолютную инертность Николая преодолеть не удалось. Попытки занять место Алексея, стать генерал-адмиралом тоже кончились ничем. Хотя очень старался. Единственное, что сумел сделать, это помочь Александру Степановичу Попову преодолеть сопротивление чиновников, испытать и внедрить на флоте (для начала на эскадренном броненосце «Ростислав», которым командовал великий князь) его замечательное изобретение – беспроводный телеграф.

Чтобы как-то утешить друга детства, Николай присвоил ему звание контрадмирала и, уступив его настоятельным просьбам, создал «Главное управление торгового мореплавания и портов» (раньше то и другое находилось под началом министра финансов Витте). Вспоминая об этом, Сергей Юльевич назвал Александра Михайловича негодяем и интриганом. Тем не менее, пребывая в ранге министра, великий князь упорядочил законодательство о торговом мореплавании, начал строить несколько новых портов; организовал новую пароходную линию, соединившую наши черноморские порты с Персидским заливом. Он предлагал создать общество для эксплуатации нефтяных промыслов Баку, но не только не встретил поддержки, но и был обвинен в авантюризме и подрывании основ. Его проект постройки мощного дредноута тоже вызвал ожесточенное сопротивление генерал-адмирала и его сторонников. Во время русско-японской войны он упорно отговаривал Николая от самоубийственной затеи послать Балтийскую эскадру через половину земного шара к японским берегам. Его аргументы не показались убедительными. Флот послали. На бессмысленную гибель. Одну свою идею ему в это время все-таки удалось осуществить: он организовал так называемую «крейсерскую войну». Цель ее состояла в том, чтобы пресекать любые поставки товаров и продуктов в Японию, которая жила в основном за счет импорта. Прервав морские коммуникации японцев, можно было без особых жертв добиться победы. Эффективность предложенной Александром Михайловичем тактики через 30 лет блестяще подтвердят американцы, которые будут топить все суда, идущие в Японию и из нее. Но великому князю довести дело до конца не удалось. После того как было потоплено английское судно, которое везло в воюющую Японию контрабандное оружие, разразился международный скандал. Россию обвинили в нападении на мирное судно нейтральной страны, Великобритания пригрозила войной. «Крейсерскую войну» пришлось прекратить. «Нейтральные» страны продолжали поддерживать Японию техникой, продовольствием, вооружением. Ослабленная, потерявшая даже свой устаревший, практически беспомощный флот Россия вынуждена была смириться.

Воспоминания великого князя Александра Михайловича Романова

С предисловием Николая Старикова

Великий, но неизвестный

Великого князя Александра Михайловича Романова совершенно справедливо можно отнести к тем личностям русской истории, которые знакомы лишь историкам и людям, глубоко погруженным «в материал». Между тем именно его перу принадлежат мемуары, которые, несомненно, должны считаться интереснейшим документом той поры.

Но прежде чем говорить о содержании воспоминаний Великого князя, нужно сказать несколько слов и о нем самом. Тогда станет понятно, какие высокие посты он занимал, с кем общался, что знал, о чем написал, а о чем лишь намекнул в своих мемуарах.

Александр Михайлович Романов (1866–1933) был внуком императора Николая I, сыном великого князя Михаила Николаевича. Поскольку генеалогическое древо Романовых весьма разрослось за XIX век, необходимо дать еще несколько ориентиров. Александр Михайлович был одновременно двоюродным дядей будущего императора Николая II и его другом детства. Но и этим его близость к последнему нашему царю не исчерпывается. 25 июля 1894 года Великий князь женился на родной сестре Николая – Великой княжне Ксении Александровне, дочери императора Александра III. В этом браке, который впоследствии распадется в эмиграции, родится семеро детей. Старшая дочь Ирина Александровна выйдет замуж за графа Феликса Юсупова. Да, да, того самого – будущего убийцу Григория Распутина. А сама Ирина Юсупова, согласно «официальной» версии убийства святого старца, выступала в роли приманки для Распутина. Правда, заочно и не зная о страшном замысле своего мужа и… британской разведки.

Роскошное бракосочетание Александра Михайловича и Ксении Александровны состоялось в соборе Большого Петергофского дворца, а через несколько месяцев государь скончался. «Друг детства» Александра Михайловича стал царем. Достаточно тесные отношения с Николаем II великий князь сохранил, однако самым близким другом он уже последнему русскому царю все же не был. Будучи специалистом в деле кораблестроения, великий князь возглавил благородное дело перевооружения флота (заняв пост председателя Особого комитета по усилению флота на добровольные пожертвования) после трагических для России поражений на море в ходе русско-японской войны. Но главный вклад в обороноспособность России он внес совсем в другой сфере. Александр Михайлович Романов фактически стал родоначальником русской авиации, он – инициатор создания офицерской школы авиации под Севастополем. Поэтому во время Первой мировой войны заведовал авиационной частью действующей армии. Дальнейшая судьба великого князя неотделима от судьбы царствующего дома. После Февральской революции он был сослан в Крым, после Октября его и ряд других представителей семьи Романовых поселили под охраной целого отряда революционных матросов, присланных самим Лениным(!), в имении Дюльбер. И этот отряд отчаянно защищал Романовых от поползновений местных «революционеров», которым очень хотелось их убить. В итоге все Романовы живыми и здоровыми были переданы в руки вступивших в Крым немцев в 1918 году.

Далее – британский дредноут и эмиграция в Европу уже после окончания Первой мировой войны. Там, в эмиграции, великий князь и скончался. Могила его дочери Ирины и ее мужа Феликса Юсупова находится рядом с Парижем – на Сен-Женевьев-де-Буа.

Чем так интересны мемуары Александра Михайловича Романова? В первую очередь стилем: написано очень увлекательно и талантливо. Да и факты подаются весьма открыто и без двусмысленностей. Если он пишет о русско-турецкой войне, то прямо говорит, что Россия воюет не с турками, а с Англией, которая стоит за спиной Стамбула. Прекрасно изображен и тесть автора мемуаров – император Александр III. Именно у Александра Михайловича приведен полный вариант знаменитого высказывания царя-миротворца: «Во всем свете у нас только два верных союзника, – любил он говорить своим министрам: наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас».

Точно описывает Александр Михайлович и страну, которая была в тот момент главным геополитическим соперником России: «Мы обязаны Британскому правительству тем, что Александр III очень скоро высказал всю твердость своей внешней политики. Не прошло и года по восшествии на престол молодого Императора, как произошел серьезный инцидент на русско-афганской границе. Под влиянием Англии, которая со страхом взирала на рост русского влияния в Туркестане, афганцы заняли русскую территорию по соседству с крепостью Кушкою.

Командир военного округа телеграфировал Государю, испрашивая инструкций. “Выгнать и проучить, как следует” был лаконический ответ из Гатчины. Афганцы постыдно бежали, и их преследовали несколько десятков верст наши казаки, которые хотели взять в плен английских инструкторов, бывших при афганском отряде. Но они успели скрыться».

Многое можно найти в мемуарах великого князя. Например, узнать, что знаменитая катастрофа в Борках, когда поезд Александра III сошел с рельсов, была террористическим актом, а не случайностью. Убедиться в том, что Николай II не хотел войны с Японией и даже не верил в то, что она может начаться. Фактов целое море, пищи для размышлений хоть отбавляй. И все это написано очень ярко и живо. Даже о корнях современного кризиса на Украине можно найти в мемуарах Александра Михайловича:

«“Мы требуем самостоятельной Украины”. Последний лозунг – мастерской удар гетманской стратегии – нуждается в пояснении. Понятие “Украина” охватывало колоссальную территорию юго-запада России, граничившей на западе с Австрией, центральными губерниями Великороссии на севере и Донецким бассейном на востоке. Столицей Украины должен был быть Киев, а Одесса – главным портом, который вывозил бы пшеницу и сахар. Четыре века тому назад Украина была территорией, на которой ожесточенно боролись между собою поляки и свободное казачество, называвшее себя “украинцами”. В 1649 году Царь Алексей Михайлович, по просьбе гетмана Богдана Хмельницкого, взял Малороссию под “свою высокую руку”. В составе Российской Империи Украина процветала, и русские монархи приложили все усилия, чтобы развить ее сельское хозяйство и промышленность. 99 % населения “Украины” говорило, читало и писало по-русски, и лишь небольшая группа фанатиков, получавших материальную поддержку из Галиции, вела пропаганду на украинском языке в пользу отторжения Украины».

«По-видимому, “союзники” собираются превратить Россию в британскую колонию, – писал Троцкий в одной из своих прокламаций в Красной Армии. И разве на этот раз он не был прав?» – а вот этой цитатой из предлагаемых мемуаров, пожалуй, и стоит закончить предисловие.

По дворцовым залам царского Дома Романовых ходили Фрике (Екатерина II), Никс и Никки (Николай I и Николай II), Бланш Флер и Аликс (их жены, полные тезки – Александры Федоровны), Бэби и Мэри (дети последнего российского императора Алексей и Мария), Джорджи и Милый Флоппи (его братья Георгий и Михаил)…

По-домашнему называли Романовы даже венценосную европейскую родню. Великая английская королева Виктория была попросту Гранни, а германский император Вильгельм II – дядей Вилли. Конечно же, имели свои прозвища и многочисленные великие князья, тоже на европейский или уменьшительный русский лад. И только двое из них носили имена на грузинский лад – Сандро и Гоги.

Первый из них, великий князь Александр Романов – создатель военной авиации и один из реформаторов военного флота России – оказался еще и блестящим писателем. Увы, широкой читательской аудитории он не известен, но ведь не зря книгу его воспоминаний опубликовали в 1930-х годах нью-йоркское издательство «Феррер и Рейнхерт» и знаменитый парижский эмигрантский журнал «Иллюстрированная история». Так что, Александру Михайловичу – самое место на литературной странице. Тем более, что его слогу и образности, честности и юмору могут позавидовать многие профессиональные литераторы. Так что, через ворота на тогдашней Лабораторной (ныне Ингороква) улице в Сололаки мы отправляемся во Дворец наместника на Кавказе (сегодня – Дворец учащейся молодежи), в котором скоро завершатся перестройка и расширение. В должности наместника – великий князь Михаил Николаевич, брат царя. И в одной из дворцовых спален супруга дарит ему четвертого сына. Впрочем, предоставим самому Сандро – внуку Николая I – право рассказать о своем появлении на свет. Уверяю, вы об этом не пожалеете.

Наместник императора на Кавказе великий князь Михаил Николаевич

«Ее Императорское Высочество великая княгиня Ольга Федоровна благополучно разрешилась от бремени младенцем мужеского пола, - объявил 1-го апреля 1866 года адъютант великого князя Михаила Николаевича…, вбегая в помещение коменданта тифлисской крепости. - Прошу произвести пушечный салют в 101 выстрел!» «Это даже перестает быть забавным, - сказал старый генерал, сумрачно глядя на висящий перед ним календарь. - Мне уже этим успели надоесть за все утро. Забавляйтесь вашими первоапрельскими шутками с кем-нибудь другим, или же я доложу об этом Его Императорскому Высочеству». «Вы ошибаетесь, Ваше Превосходительство, - нетерпеливо перебил адъютант, - это не шутка. Я иду прямо из дворца и советовал бы вам исполнить приказ Его Высочества немедленно!» Комендант пожал плечами, еще раз кинул взор на календарь и отправился во дворец проверить новость. Полчаса спустя забухали орудия, и специальное сообщение наместника оповестило взволнованных грузин, армян, татар и других народностей Тифлиса о том, что новорожденный великий князь будет наречен при крещении Александром в честь его царственного дяди – Императора Александра II.

Великий князь Александр Михайлович (Сандро)

2-го-апреля 1866 года, в возрасте 24 часов от роду, я стал полковником 73-го Крымского пехотного полка, офицером 4-го стрелкового батальона Императорской фамилии, офицером гвардейской артиллерийской бригады и офицером кавказской гренадерской дивизии. Красавица мамка должна была проявить всю свою изобретательность, чтобы угомонить обладателя всех этих внушительных рангов».


Дворец наместника Кавказа в Тифлисе

Мальчика сразу же стали называть на грузинский лад – Сандро, а сам он, повзрослев, вспоминает первые годы своей жизни в родном Тифлисе как «радости беззаботного детства». Правда, с семи до пятнадцати лет он живет уже другой жизнью – той, которую предписывали семейные традиции воспитания, значительно отличавшиеся от привычек богатых тифлисцев. Дети наместника спят не на мягчайших восточных ложах, а «на узких железных кроватях с тончайшими матрацами, положенными на деревянные доски». Подъем в шесть утра, после молитвы на коленях – холодная ванна и завтрак «из чая, хлеба и масла… чтобы не приучать к роскоши». А затем – семь часов занятий с домашними педагогами, да еще уроки гимнастики, фехтования, обращения с огнестрельным оружием, верховой езды, штыковой атаки и… артиллерии.

Так что, Сандро признается: «В возрасте десяти лет я мог бы принять участие в бомбардировке большого города». И уж совсем не соответствуют тифлисскому отношению к детям лишение сладкого из-за ошибки в иностранном слове и стояние «на коленях носом к стене в течение целого часа» из-за ошибки в математической задаче. Согласитесь, что сегодняшние «сильные мира сего» создают для своих чад совсем иные условия воспитания… Но все это, как говорится, внутреннее семейное дело – «все монархи Европы, казалось, пришли к молчаливому соглашению, что их сыновья должны быть воспитаны в страхе Божиим для правильного понимания будущей ответственности пред страной».


Сандро

Зато сам Тифлис, чуждый великодержавным условностям, баловал, привлекал, очаровывал, не мог не влюбить в себя. И опять-таки, никто не расскажет об этом лучше, чем сам Сандро Романов. «Окна кабинета выходили на Головинский проспект… Мы не могли насмотреться на высоких, загорелых горцев в серых, коричневых или же красных черкесках, верхом на чистокровных скакунах, с рукой на рукояти серебряных или золотых кинжалов, покрытых драгоценными камнями. Привыкнув встречать у отца представителей различных кавказских народностей, мы без особого труда различали в толпе беспечных персов, одетых в пестрые ткани и ярко выделявшихся на черном фоне одежд грузин и простой формы наших солдат. Армянские продавцы фруктов, сумрачные татары верхом на мулах, желтолицые бухарцы, кричащие на своих тяжело нагруженных верблюдов, - вот главные персонажи этой вечно двигавшейся панорамы. Громада Казбека, покрытого снегом и пронизывавшего своей вершиной голубое небо, царила над узкими, кривыми улицами, которые вели к базарной площади и были всегда наполнены шумной толпой. Только мелодичное журчание быстрой Куры смягчало шумную гамму этого вечно кричащего города».

Знакомство с жизнью Тифлиса, любовь к нему – «беспечное счастье» для всех сыновей наместника. Беспечное настолько, что может довести даже до крамолы: «Мы любили Кавказ и мечтали остаться навсегда в Тифлисе. Европейская Россия нас не интересовала. Наш узкий, кавказский патриотизм заставлял нас смотреть с недоверием и даже с презрением на расшитых золотом посланцев С.-Петербурга. Российский монарх был бы неприятно поражен, если бы узнал, что ежедневно от часу до двух и от восьми до половины девятого вечера пятеро его племянников строили на далеком юге планы отделения Кавказа от России. К счастью для судеб Империи, наши гувернеры не дремали, и в тот момент, когда мы принимались распределять между собой главные посты, неприятный голос напоминал нам, что нас ожидают в классной комнате неправильные французские глаголы».

А еще Грузия дарит Сандро счастье от пребывания в Боржоми. Вот уж, воистину, не было бы счастья, да… На этом курорте мальчик заболевает скарлатиной, родители должны ехать в Петербург – их ждет император, и с больным остаются несколько придворных. Шесть недель они балуют подопечного, военный оркестр близ дома играет его любимые мелодии. Но и это еще не все: «Множество людей, проезжавших Кавказ, посещали Боржом, чтобы навестить больного сына наместника, и большинство из них приносили мне коробки с леденцами, игрушки и книги приключений Фенимора Купера. Доктор, графиня Алопеус и кн. Меликов охотно играли со мной в индейцев. Вооруженный шашкой адъютанта, доктор пытался скальпировать объятую ужасом придворную даму, которая, исполняя порученную ей роль, призывала на помощь бесстрашного «Белого Человека Двух Ружей». Последний, опершись о подушку, прицеливался в ее мучителей…» И, конечно, спасал благородную даму.


Имение в Боржоми

После выздоровления – пикники, поездки в лес, в горы и никаких уроков – все наставники уехали в Петербург! Ну, как еще может мальчик, влюбленный в красоты грузинской природы, отреагировать на все это, если не следующим образом: «Возвратившись в Тифлис, я рассеянно слушал оживленные рассказы моих братьев. Они наперебой восхищались роскошью Императорского дворца в С.-Петербурге, но я не променял бы на все драгоценности российской короны время, проведенное в Боржоме. Я мог бы им рассказать, что в то время, как они должны были сидеть навытяжку за Высочайшим столом, окруженные улыбающимися царедворцами и подобострастными лакеями, я лежал часами в высокой траве, любуясь цветами, росшими красными, голубыми и желтыми пятнами по горным склонам, и следя за полетами жаворонков, которые поднимались высоко вверх и потом камнем падали вниз, чтобы посмотреть на свои гнезда. Однако я смолчал, боясь, что мои братья не оценят моего простого счастья».

Сандро впервые ненадолго покидает Грузию в девять лет, в 1875-м семья едет в крымское императорское имение. В Ялте гостей встречает и сопровождает до знаменитого дворца в Ливадии лично Александр II, в шутку заявивший, что хочет видеть самого дикого из своих кавказских племянников. На мраморной лестнице, ведущей к морю, «дикий кавказец» встречает мальчика на пару лет моложе себя и няню с ребенком на руках. Мальчик протягивает руку: «Я твой кузен Никки, а это моя маленькая сестра Ксения». Так начинается теснейшая дружба, длившаяся сорок два года. Сандро вспоминает: «Я часто не соглашался с его политикой и хотел бы, чтобы он проявлял больше осмотрительности в выборе высших должностных лиц и больше твердости в проведении своих замыслов в жизни. Но все это касалось «Императора Николая II» и совершенно не затрагивало моих отношений с «кузеном Никки». Кстати, эти два близких друга внешне очень похожи… Что же касается девочки Ксении, то, когда ей исполнится девятнадцать лет, Сандро женится на ней. Первым среди Романовых нарушив закон, предписывавший членам царствующего дома вступать в браки только с равными по крови представителями иностранных династий. А их первая дочь Ирина станет женой князя Феликса Юсупова, той самой красавицей, из-за которой попадет в смертельную ловушку Григорий Распутин.

Сандро с женой Ксенией и кузеном Никки

Через три года – первое путешествие в Европейскую Россию: «Не отрываясь от окна вагона, я следил за бесконечной панорамой русских полей, которые показались мне, воспитанному среди снеговых вершин и быстрых потоков Кавказа, однообразными и грустными. Мне не нравилась эта чуждая мне страна, и я не хотел признавать ее своей родиной. В течение суток, по нашем выезде из Владикавказа (до которого мы добрались в экипажах), я видел покорные лица мужиков, бедные деревни, захолустные, провинциальные города, и меня неудержимо тянуло в Тифлис обратно». Еще пара лет – и первый выезд за границу, на родину матери в немецкий Баден. И вновь Сандро не надо никаких краев кроме Грузии: «В течение четырех месяцев тысячи верст будут отделять нас от нашего любимого Кавказа. Напрасно я пробовал прибегнуть ко всевозможным хитростям, чтобы остаться в Тифлисе, мои родители не хотели считаться с моими желаниями».

Великий князь Михаил Николаевич с супругой, великой княгиней Ольгой Федоровной, и детьми сыном Николаем и дочерью Анастасией.

Но какова бы ни была любовь к Грузии, к ее столице, член царствующей семьи не может, не должен подчиняться своим детским и юношеским привязанностям. И в 1881-м великий князь Александр Михайлович навсегда покидает свой любимый край. Он совершит кругосветное путешествие, предскажет русско-японскую войну, будет сражаться на море и восстанавливать флот, руководить Советом торгового мореплавания, создаст авиационные школы и войдет в Кабинет министров, в Первую мировую войну возглавит морскую и полевую авиацию, чудом избежит гибели после революции. И до самой смерти во французском Рокебрюне будет вспоминать тифлисскую пору как самую счастливую в своей жизни. А еще надо прочесть, как он писал о смерти одного из царских братьев – «бедный Георгий умер от скоротечной чахотки у нас под Боржомом». Не правда ли, это местоимение «у нас», вполне естественно пришедшее на ум через более чем полвека расставания с Грузией, свидетельствует о многом?

А теперь – о другом Георгии, родном брате Сандро. Именно он – второй великий князь, которого в августейшем семействе называли грузинским именем. Судьба Гоги не менее интересна, но более трагична. Он был старше Сандро на три года, тоже родился в Грузии, но не в Тифлисе а в поселке Белый Ключ (ныне – Тетри-Цкаро). Как и все в семье наместника, прожившей на Кавказе почти двадцать лет, он обожает край, в котором появился на свет. Мальчик очень любит рисовать и однажды, за торжественным столом, перед гостями, робко говорит о том, что хотел бы стать художником-портретистом. Как вспоминает его брат Сандро, эти «слова были встречены зловещим молчанием всех присутствующих, и Георгий понял свою ошибку только тогда, когда камер-лакей, обносивший гостей десертом, прошел с малиновым мороженым мимо его прибора».

Великий князь Георгий Михайлович

Ничего не попишешь – членам императорской семьи уготовано только военное поприще, не случайно, уже в семь лет у Георгия – чин прапорщика. И, став юношей, вымахав ростом под два метра, он собирается служить в Грузинском гренадерском полку, квартирующем в Тифлисе. Тем более, что именно в этом городе он безумно влюбляется в грузинскую княжну, которую зовут… Нина Чавчавадзе. Она – тезка и родственница той самой легендарной Нины, жены Грибоедова. Но свадьба срывается, и отнюдь не по вине Романовых – родные Нины не хотят, чтобы представительница знатного грузинского рода оказалась в иерархическом подчинении у немецких родственников императрицы.

Когда семья уезжает из Грузии, Гоги становится офицером лейб-гвардии Конной артиллерийской бригады, и, попав под влияние одного из великих князей, «находит удовлетворение от жизни в атмосфере манежа, лошадей и кавалерийских офицеров». Однако и военная карьера не складывается – молодой человек повреждает ногу. Это огорчает всех, кроме него самого – из Грузии он привез увлечение нумизматикой и историей, его коллекции монет нет равных в России. Для пополнения коллекции он не жалеет никаких денег, его монографии на эту тему издаются даже по сей день. И –уникальный случай! - все Романовы единодушно поддерживают такое увлечение великого князя.

В 1909-м император назначает Гоги директором только что основанного Музея Александра III (ныне – Русский музей), предоставив все права для пополнения собрания картин и уникальных раритетов. Большую часть своей ценнейшей коллекции монет Георгий Михайлович передает этому музею, а каковы были ее экспонаты, мы поймем, заглянув уже в 2008 году на аукцион в Лондоне. На нем лишь одна монета из этой коллекции продается за 3 миллиона долларов – мировой рекорд «для неамериканской монеты». Ну, а в личной жизни Гоги долго не везет. Неудачна и вторая попытка жениться – на внучке английской королевы. И лишь в тридцать семь лет он женится на греческой принцессе Марии. Первую дочку называет, конечно же, Ниной…

Руководство музеем и научную работу Георгий Михайлович совмещает с дипломатической и военной деятельностью, в Первую мировую войну становится генерал-инспектором при ставке Верховного главнокомандующего. И, изучив положение дел в войсках, делает изумивший царя вывод: революция в России неизбежна, если не принять Конституцию и не даровать демократические свободы. В ответ Николай II отправляет его в очередную инспекционную поездку. Но предсказание Гоги сбывается. И, с падением монархии, и его самого, и детище всей его жизни ждет гибель. Уникальная нумизматическая коллекция частью распродается, частью идет на переплавку. А Георгий Михайлович вместе с братом Николаем, получившим в Тифлисе прозвище Бимбо, оказывается в заложниках у большевиков. С ними еще несколько великих князей, не «тифлисской» ветви.


Великий князь Николай Михайлович

Красный террор начинается в августе 1918-го, после убийства главы Петроградской ЧК Урицкого и ранения Ленина. В газете «Северная Коммуна» мы можем увидеть «1-й список заложников», возглавляемый великими князьями. Следующий документ датирован 9 января 1919 года – Президиум ВЧК утверждает уже заранее вынесенный смертный приговор. Краткий протокол всего из нескольких строк страшен: «Слушали: Об утверждении высшей меры наказания чл. быв. императорск. - Романовск. своры. Постановили: Приговор ВЧК к лицам, быв. имп. своры – утвердить, сообщив об этом в ЦИК». Правда, тут хорошо налаженная чекистская машина уничтожения может забуксовать: Бимбо – брат Гоги и Сандро, еще в Тифлисе увлекшийся историей, - всемирно известный ученый. Он возглавлял в России Историческое и Географическое общества, Общество защиты и сохранения памятников искусства и старины. Да еще активно участвовал в «великокняжеской фронде» - будучи горячим поклонником парламентаризма, критиковал самодержавие и сразу же признал Временное правительство.

Так что, после вынесения ему смертного приговора, в ужас приходят члены Академии наук и Максим Горький. Они просят Совнарком и лично Ленина освободить оппозиционного царизму ученого. Но в протоколе заседания Совнаркома, под председательством Ленина 16 января рассматривавшего это ходатайство, мы прочтем еще одну потрясающую фразу: «Революции историки не нужны!» И чекисты дают исчерпывающий ответ: «Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией при Совете Коммун Северной Области полагает, что не следовало бы делать исключения для бывшего великого князя Н.М. Романова, хотя бы по ходатайствам Российской Академии Наук». Есть еще и другая, не документированная версия – Ленин сделал вид, что соглашается с Горьким, но обманул его. Не в первый и не в последний раз…

Как бы то ни было, оказывается, что революции не нужны не только историки, но и коллекционеры, да и вообще вся «бывшая императорская свора». Несмотря на то, что никто из этих заложников не воевал в белой армии, не готовил контрреволюционные заговоры, не вывозил ценности за рубеж. Георгия и Николая Романовых, счастливое детство которых прошло у сололакских склонов, расстреляли морозной ночью в Петропавловской крепости, вместе с их родственниками. Бимбо упал первым, Гоги добивали в могиле…

Князь и княгиня Павел и Нина (урожденная Е.И.В Нина Георгиевна Романова) Чавчавадзе

А судьба сделала удивительный, уже посмертный поворот в истории Георгия Михайловича. Его дочь Нина через три года после гибели отца, вышла в Лондоне замуж за грузинского князя по имени Павел и по фамилии… Чавчавадзе. Так что, Нина Чавчавадзе в роду Гоги все-таки оказалась. Ну, а приглядевшись к тому, как продолжается род его брата Александра, увидим многих членов Дома Романовых, живущих сейчас в самых разных странах, - потомки именно Сандро, родившегося в Тифлисе.

Владимир ГОЛОВИН

Вахтанг ЯКОБИДЗЕ

Получив домашнее образование, Александр Михайлович с 1 октября 1885 года начал службу мичманом в Морском гвардейском экипаже. В качестве морского офицера он совершил ряд плаваний, в том числе в 1886-1891 годах - кругосветное плавание на корвете «Рында»; в 1890-1891 - в Индию на собственной яхте «Тамара». В 1892 года Александр Михайлович был назначен командиром миноносца «Ревель», в 1893 году совершил плавание в Северную Америку на фрегате «Дмитрий Донской». В 1894 году он женился на великой княжне Ксении Александровне (25 марта 1875 - 1960), сестре Николая II. Этот брак обеспечил привилегированное положение Александра Михайловича при императорском дворе.
С марта 1895 по июль 1896 года он служил старшим офицером броненосца «Сисой Великий»; в 1895 году представил императору записку, в которой доказывал, что наиболее вероятным противником России в будущей войне на море будет Япония, назвал дату начала военных действий - 1903-1904 годы - время окончания морской строительной программы Японии. Александр Михайлович предложил свою программу судостроения и подготовки к войне. Его активность вызвала противодействие великого князя генерал-адмирала Алексея Александровича. Предложения Александра Михайловича были отклонены, в 1896 году он покинул строевой состав флота.
Вне службы великий князь не оставил интереса к вопросам мореплавания, как военного, так и гражданского. С 1898 года он был членом, а в 1900-1902 годах - председателем Совета по делам торгового мореплавания (1900-1902). 31 января 1899 года Александр Михайлович вернулся на военный флот, был назначен старшим офицер броненосца береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин»; 1 мая 1900 года стал командиром эскадренного броненосца «Ростислав» на Черноморском флоте. Вместе с тем, великий князь не оставил забот о гражданском флоте. По его инициативе 7 ноября 1901 года на правах министерства было создано Главное управление торгового мореплавания и портов. Александр Михайлович возглавил это ведомство. Так как ранее вопросы торгового флота и портов входили в сферу деятельности министра финансов С.Ю. Витте, создание самостоятельного морского гражданского ведомства вызвало шумиху в прессе, в том числе и глупую шутку «С Витте сняли порты». Эта история задела самолюбие Витте, который начал борьбу за ликвидацию нового ведомства и, в конце концов, добился своего 17 октября 1905 года.
Наряду с руководством торговым мореплаванием и портами Александр Михайлович в 1903-1905 годах занимал пост младшего флагмана Черноморского флота. С началом русско-японской войны (1904-1905) он стал председателем Особого комитета по усилению флота на добровольные пожертвования. Великий князь категорически возражал против отправки на Дальний Восток Второй Тихоокеанской эскадры вице-адмирала З.П. Рожественского, которая была позднее разгромлена в Цусимском сражении. В феврале 1905 года Александр Михайлович был назначен начальником отряда минных крейсеров на Балтийском море, в 1905-1909 годах был младшим флагманом Балтийского флота, в 1906 году стал командиром практического отряда обороны побережья Балтийского моря.
После окончания русско-японской войны (1904–1905) он настаивал на ускоренной постройке линкоров новых типов и увеличении ассигнований на военно-морской флот, поддержал создание Морского генерального штаба (1906). Великий князь был почетным членом Николаевской морской академии (1903), председателем Русского общества судоходства, Русского технического общества, Общества естествоиспытателей при Петербургском университете. Александр Михайлович много внимания уделял развитию авиации в России; возглавлял отдел воздушного флота при Комитете по усилению военного флота на добровольные пожертвования, был инициатором создания офицерской школы авиации под Севастополем (1910). После начала Первой мировой войны, 20 сентября 1914 года он был назначен заведующим организацией авиационного дела в армиях Юго-Западного фронта, а 10 января1915 года - во всей действующей армии. С 11 декабря 1916 года великий князь стал полевым генерал-инспектор военно-воздушного флота при Верховном главнокомандующем, фактически командовал воздушным флотом России.
После Февральской революции из армии были удалены представители династии Романовых, и Александр Михайлович 22 марта 1917 года был уволен со службы. Некоторое время жил он жил в Крыму, где владел имением Ай-Тодор, в 1918 году эмигрировал в Париж. В эмиграции Александр Михайлович был почетным председателем Союза русских военных летчиков, Парижской кают-компании, Объединения чинов гвардейского экипажа, покровителем Национальной организации русских разведчиков. Последние годы жизни провел во Франции и США. Автор мемуаров, путевых заметок «23 тысячи миль на яхте «Тамара». В браке с Ксенией Александровной у Александра Михайловича было семеро детей. Старшая дочь Ирина Александровна (3 июля 1895 - 1970) стала женой князя Феликса Феликсовича Юсупова. Шестеро сыновей князья Андрей Александрович Романов (12 января1897 - 1981), Федор Александрович Романов (1 декабря 1898 - 1968), Никита Александрович Романов (1900-1974), Дмитрий Александрович Романов (1901-1980), Ростислав Александрович Романов (1902-1978), Василий Александрович Романов (1907-1989) имели многочисленное потомство, которое составляет значительную часть отпрысков рода Романовых за рубежом.

Глава II. Мое рождение

Глава III. Моя первая война

Глава IV. Княгиня Юрьевская

Глава V. Император Александр III

Глава VI. Юность и совершеннолетие

Глава VII. Плавание Великого Князя

Глава VIII. Женитьба

Глава IX. Царская фамилия

Глава X. Царские миллионы

Глава XI. Император Николай II

Глава XII. Оловянные боги

Глава XIII. Гроза надвигается…

Глава XIV. Тысяча девятьсот пятый год

Глава XV. Биарриц. Начало авиации

Глава XVI. Накануне

Глава XVII. Война и революция

Глава XVIII. Бегство

Глава XIX. После бури

Глава XX. Заключение

Великий Князь Александр Михайлович

Моя книга воспоминаний впервые увидела свет на английском языке в Нью-Йоркском издании Феррер и Рейнхерт.

Теперь я с удовольствием иду навстречу желанию издательства Иллюстрированной России познакомить с моим трудом русского читателя, предоставив право издания книги на русском языке в виде приложения к журналу в 1933 году.

Я написал эту книгу, не преследуя никаких политических целей и никаких общественных задач.

Просто в соответствии с пережитым я захотел рассказать, что память сохранила, а главное отметить этапы того пути, который привел меня к мысли, что единственное ценное в нашей жизни это работа духа и освобождение живительных сил нашей души от всех пут материальной цивилизации и ложных идеалов.

Я верю, что после тяжелых испытаний в России зародится Царство Духа, Царство освобождения души человека.

Не может быть Голгофы без Воскресения. А более тяжкой Голгофы, чем Голгофа Великомученицы России, мир не видел.

Будем верить в Царство Духа.

Вот что я хотел сказать моим русским читателем.

Великий Князь Александр Михайлович

Июнь 1932 г.

Высокий, с военной выправкой, человек торопливо пересек залитый дождями дворик в Таганроге около дворца и вышел на улицу.

У ворот часовой отдал ему честь, но незнакомец его не заметил. Еще миг и высокий человек исчез во тьме ноябрьской ночи, окутавшей словно пеленой туманом этот южный, приморский городок.

Это кто был? - спросил сонный гвардейский капрал, возвращающийся с кругового обхода.

Его Императорское Величество вышли на раннюю прогулку-ответил часовой, но голос его звучал как-то неуверенно.

Да ты с ума сошел, - напустился на него капрал, - разве ты не знаешь, что Его Величество тяжко болен, что доктора потеряли всякую надежду и ждут конца Государя до рассвета?

Оно может так, - сказал часовой, - но ни у кого другого нет таких сгорбленных плеч, как у Государя. Я его знаю ведь. Каждый день в течение трех месяцев вижу его.

Разговор замолк. Часовой опять замер на своем посту.

Несколько часов спустя глухой звон колоколов, разносясь в воздухе на далекие версты вокруг, возвестил русским людям, что Император и Самодержец BсeРоссийский, победитель Наполеона, Александр I, в Бозе почил.

Несколько фельдъегерей были срочно отправлены в С.Петербург, чтобы сообщить о происшедшем Правительству и законному Наследнику, брату почившего царя, Великому Князю Константину Павловичу.

Офицеру, пользовавшемуся особым доверием, был отдан приказ доставить царские останки в столицу. В течение следующих десяти дней русский народ, затаив дыхание, смотрел на бледного, изможденного человека, сидевшего позади запечатанного гроба на траурной колеснице, которая мчалась со скоростью, напоминавшей атаку французской кавалерии. Ветераны Аустерлица, Лейпцига и Парижа, стоявшие вдоль длинного пути, в недоумении качали головами и говорили, какой странный конец царствования, из превзойденного никем великолепием и славой побед!

Правительство дало краткий приказ не выставлять тела усопшего Императора для поклонения народа.

Тщетно иностранные дипломаты и придворные старались постичь причину таинственности. Спрошенные отговаривались незнанием и только разводили руками.

Но тут произошло событие, заставившее все взоры отвернуться от царского катафалка к площади Сената. Наследник Престола Великий Князь Константин отрекся от своих прав на престол в пользу своего младшего брата Николая Павловича. Счастливо женатому морганатическим браком на польке Грудзинской Константину не захотелось променять мирную семейную жизнь в Варшаве на превратности венценосца. Он просил его не винить и выразил уверенность, что все подчинятся его воле. Гробовым молчанием встретил Сенат чтение собственноручно написанного отречения Великого Князя Константина.

Имя Нового Наследника Великого Князя Николая было мало знакомо. У Императора Павла I было четыре сына, и трудно было предвидеть, что красавец Александр I умрет бездетным, и что мужественный Константин поразит Россию неожиданностью отречения. Будучи на несколько лет моложе своих братьев, Великий Князь Николай до декабря 1825 года проходил обычную строевую карьеру, а потому лишь военные круги могли судить о способностях и характере нового Императора.

Хороший и исполнительный строевой офицер, Великий Князь Николай привык к дисциплине и провел немало часов своей жизни в приемных высших сановников Империи. У него было много высоких качеств и никакого знакомства с государственными делами; он никогда не принимал участия в заседаниях Государственного Совета. К счастью для России, он мог положиться на знания и опыт любивших родину сановников Империи. Эта последняя мысль ободрила тех министров, которые отправлялись представляться юному правителю России.

Однако, некоторая холодность омрачила первое представление. Новый Император заявил, прежде всего, что он желал бы лично прочесть письмо Константина Павловича. Как человек военный, великий князь Николай опасался интриг со стороны гражданских сановников. Ему дали письмо. Он внимательно его прочел и рассмотрел подпись. Ему все еще казалось невероятным, чтобы Наследник русского престола мог ослушаться приказания свыше. Во всяком случае, Николай считал, что Константин Павлович должен был заблаговременно предупредить о своих намерениях покойного Императора, чтобы Николай Павлович имел бы возможность и время несколько подготовиться к правлению государством.

Он сжал кулаки и поднялся со своего места. Высокий, красивый, атлетически сложенный Николай был образцом мужской красоты.

Мы исполняем волю нашего покойного брата, и желание Великого Князя Константина, - объявил он, и то, что он сказал мы, было отмечено министрами. Этот молодой человек заговорил как монарх. Мог ли он так же и действовать? Доказательство представилось гораздо раньше, чем можно было ожидать.

На следующий день, 14 декабря, когда армия должна была присягнуть новому Государю, тайное политическое общество, во главе которого стояли представители родовитой молодежи, решило воспользоваться этим днем, чтобы поднять открытое восстание против престола и династии.

Даже теперь, по прошествии столетия, очень трудно составить определенное мнение о политической программе тех, кого история назвала декабристами. Гвардейские офицеры, писатели, интеллигенты - они подняли восстание не потому, что у них была какая-то общая идея, но, по примеру французской революции, но в целях освобождения угнетенного народа. Между ними не было единомыслия по вопросу о том, что будет в России после падения самодержавия. Полковник Пестель, Князь Трубецкой, Князь Волконский и другие члены петербургской организации декабристов мечтали создать в России государственный строй по примеру английской конституционной монархии. Муравьев и декабристы провинциальных кружков требовали провозглашения республики в духе Робеспьера. За исключением Пестеля, человека с математическим складом ума, взявшего на себя подробную разработку проекта будущей русской конституции, остальные члены организации предпочли приложить свою энергию на внешнюю сторону переворота Поэт Рылеев видел себя в роли Камилла Дю Мулэна, произносящим пламенные речи и прославляющим свободу. Жалкий, неуравновешенный юноша Каховский проповедовал необходимость идти по стопам благородного Брута.